CY TWOMBLY

Личный Бренд

Бренд Стратегия

Личный кабинет

Поддержка

CY TWOMBLY

Где-то в три часа ночи по пустым авеню Нью-Йорка шёл Jean-Michel Basquiat. На плече он нёс boombox, из которого, не щадя сна мирных граждан, разносился отборный рэп. Это было начало 1980-х. Он был граффити-художником и рисовал преимущественно под покровом ночи. Но вот когда город просыпался, на смену маргинальной культуре приходили именитые критики в строгих костюмах, а драг-дилеров теснили арт-дилеры в очках с золотой оправой.

И на заре нового десятилетия они решили обратить своё внимание на искусство Европы.
Когда в Нью-Йорке 3 часа ночи — в Риме 9 часов утра. Самое время, чтобы выйти на балкон своей двухэтажной виллы в средневековом городе на берегу моря и выпить чашку утреннего кофе. Так, предположим, что пока Jean-Michel Basquiat идёт по ночному городу и пританцовывает под ритмы бумбокса, на солнечном балконе стоит и пьёт эспрессо 50-летний художник Cy Twombly.

На самом деле это не совсем текст. Знаки и символы, собранные на поверхности холста кажутся похожими и одновременно совсем незнакомыми нам письменами. Например, можно чётко прочесть слово «Roma» и его палиндром «Amor» на картине «Olympia» или «Untitled», 1958.

Но в работах «Untitled» 1958 года и «Untitled» 1967 года условные знакомые буквы отыскать невозможно. Это больше похоже на бесконечное расписывание ручки или на зарисовки в блокноте во время телефонного разговора, скучной лекции или минут раздумья.

МИР ЧЕРЕЗ ТЕКСТ

«Untitled», 1967

Аспект бессознательного письма заслуживает большого внимания в контексте творчества Cy Twombly. Его «надписи» могут выдержать любые интерпретации.

Мне это кажется больше всего похожим именно на выпущенное изнутри подсознание, которое познаёт мир вокруг себя и выражает его через уникальный символический ряд. Люди склонны к определению мира с помощью текста, почему бы не представить, что неназванные работы художника — тоже часть этого «определения» мироздания?

«Untitled», 1954

Визуально они чем-то схожи с письмами Emma Hauck (1878 – 1920) к своему мужу. Они состоят из одной фразы, написанной много-много раз: «любимый, вернись» (существует несколько переводов, в оригинале — «Herzensschatzi komm»). Когда смотришь на эти листы, исписанные сверху донизу, на единственное словосочетание, перекрывающее предыдущие слова, то понимаешь силу желания и боли девушки, находившейся в тот момент в психиатрической лечебнице. Это похоже на мантру, на заклинание в графической форме, которое пытается подчинить себе существующую реальность: воссоединиться с любимым человеком.

Emma Hauck пишет свои заветные слова в начале ХХ века, Henry Darger — почти в середине, а Cy Twombly — уже во второй половине, поэтому его абстракция становится абсолютной, а символы и буквы исчезают совсем. Остаётся только ощущение. Конечно, ряд из этих художников построен больше на ассоциациях, но, кажется, их аутсайдерские пути могут пересекаться в нашей фантазийной истории.
Если представить себе абстракционизм как язык, то алфавит состоял бы из «букв» Cy Twombly, а точками и запятыми были бы пятна Jackson Pollock.

Ещё один яркий пример познания мира через текст — роман «История сестёр Вивиан, известная как Царство несбыточного, гландеко-ангелинианская война, вызванная восстанием детей против рабства». В нём 15145 страниц. Автор этого произведения — одинокий, несчастный, с различными сублимирующимися в творчество обсессиями Henry Darger. Все пятнадцать тысяч страниц проиллюстрированы им же. А книгу вряд ли прочёл кто-то не из специалистов. Но это и не нужно. Он писал её для себя и был единственным читателем, прожившим яркую, отважную, смелую и прекрасную, но выдуманную жизнь своих героев.

Но вернёмся к 9 утра на балконе в 1980-х. Что, собственно, такого аутсайдерского в этом можно найти? Больше похоже на эстетику «Le charme discret de la bourgeoisie».

ПОЗНАВАЯ БЕЛЫЙ ЦВЕТ

Всё-таки не лечебница и не комнатушка затворника в Чикаго. Но, тем не менее, Cy Twombly прошёл свой путь, и первое, что отличает его от художников-современников — страна, в которой он пьёт кофе.

”

Во второй половине XX века Американское искусство несколько зациклилось на себе. Великие имена Yves Klein, Jackson Pollock, и Andy Warhol, совершающих прорыв за прорывом, казались важнее прежних мастеров. Но взгляд Cy Twombly был устремлён скорее в сторону Старого Света. Италия оказала, наверное, самое сильное эстетическое впечатление на ещё юного художника.

Белый цвет, ставший одним из основных в его палитре, — несомненно, влияние античных статуй. Глубина исследования истории культуры не ограничивалась цветом, Cy Twombly использует в своём творчестве мифологию древнего мира.

Virginia is a good start for Italy.

Правда, в этих работах не стоит искать антропоморфные фигуры. Все они — чувства и впечатления. Как будто увиденный сон, который невозможно вспомнить, но закрываешь глаза — и перед веками проплывают цветные пятна, обрывки неоформленных пейзажей и фигур. Его часто обвиняли в том, что такие работы может нарисовать даже ребёнок.

Cy Twombly — это и правда ребёнок, который спит и видит сны об огромной европейской цивилизации. А потом просыпается и переносит их на холсты. И не всегда ему снятся нежно-розовые конфетти картин и сюжетов. Twombly видит и кошмары с реками крови.

Его работы — чувственная рефлексия, эмоциональное переживание огромного пласта исторических событий. Ответ на вопрос «что хотел сказать автор?» кажется тут неуместным. Эти работы нужно просто смотреть, они сами говорят. Хотя их голос нежнее, чем строгие и чёткие формы классического искусства, однако по цветам, по мазкам краски, линиям, оставленным мелком и карандашом, можно считать эмоцию.

01 — Naples, 1961.
02 — untitled i, 2005, (bacchus).

В одном из первых своих путешествий Cy Twombly изучал наскальные рисунки в пещере Ласко. Его глубокий интерес к примитивным формам дал нам множество картин, где можно разглядеть следы наскальной живописи праэпохи искусства.

”

Но художника также привлекала и живопись Ренессанса — в «Афинской школе» Cy Twombly можно найти переклички с одноимённой картиной Рафаэля. Рим, который когда-то пленил Пуссена, теперь околдовал Cy Twombly через плотна мастера XVII века. Предметами его внимания становились поэзия и мифологические герои.

В этом заключается феномен Cy Twombly. Он был плоть от плоти американской культуры, но смог объединить её с европейским наследием. С начала его творческой карьеры пройдёт много лет, прежде чем в доме у моря раздастся телефонный звонок с предложением о персональной выставке в Штатах. И придётся это событие как раз на один из тёплых дней 1980-х.

Почему в начале этой статьи мы вспоминаем Jean-Michel Basquiat? Он тоже работал с текстом. Возвращение Cy Twombly на родину иронично совпало с тем моментом, когда юный и энергичный Basquiat заставил американцев смотреть на буквы, надписи, «каракули» и «детские рисунки» как на серьёзное искусство.

Сегодня абстракционизм уже не вызывает особого удивления у зрителя с точки зрения формы, однако по-прежнему заставляет испытывать самые разные чувства и эмоции, воздействует на наше сознание и трогает души. И что, если не это, определяет истинное искусство?

I would’ve liked to have been Poussin, if I’d had a choice, in another time